Женщина с открытым лицом в Афганистане, строгой мусульманской стране, — это необычно. Вообще в Мазар-и-Шарифе, городе на севере Афганистана, примерно пятая часть женщин, как молодых, так и в возрасте, не носят чадру. Мужчины к этому спокойно относятся, хотя есть и радикалы, особенно много их среди духовенства. Впрочем, они в меньшинстве. Девушки говорят, что они мусульманки, но закрывать лица — это уже лишнее.
Фаро Садат, 23 года,
Адина Гариб, 20 лет,
художницы, Афганистан
«Мы чаще рисуем женщин. Сильных афганских женщин. И слабых. Им тяжело в нашем мире».
Об образовании
Фаро Садат: У меня большая семья — две сестры и три брата. Я закончила экономический факультет, но не работала по специальности. Работу, связанную с бизнесом, найти и так трудно, а девушке — в особенности.
Адина Гариб: Я родилась и выросла в Иране. Мои родители были беженцами. Живу в Мазар-и-Шарифе уже два года, сейчас заканчиваю 12-й класс средней школы. Мы с Фаро познакомились здесь на художественных курсах (их вела девушка из Бразилии, приехавшая по международной программе), дружим. Вместе рисуем граффити на стенах домов. Организовали группу художников, молодых единомышленников. Называется она Art For Change.
О работе
Фаро: Мы преподаем рисование в колонии для малолетних преступников. В основном наши ученики — девочки. Но есть и несколько мальчиков. В группе 10–12 человек. Но состав все время меняется, кто-то выходит на свободу, кто-то оказывается в тюрьме.
Трудно с подростками, тем более взрослеющими в тюрьме. Нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Кроме рисования я еще преподаю рукоделие девочкам, физкультуру и веду театральный кружок.
Этот проект оплачивает международная организация. Пусть и платят небольшие деньги, но нам нравится то, чем мы занимаемся, ведь эта работа связана с нашим творчеством. И детям, мы надеемся, интересно; может быть, им умение рисовать когда-нибудь поможет.
О творчестве
Адина: Когда я рисовала женщину без паранджи на уцелевшем заборе взорванного германского консульства, то проходившие мимо священнослужители говорили, что не надо этого делать. В исламе много законов. Но соблюдают ли их они сами? Я стараюсь соблюдать обычаи и законы нашей страны.
Фаро: Мне нравилось рисовать с раннего детства. Мне бы хотелось, чтобы в Афганистане больше людей занималось искусством, чтобы рисовали дети.
Адина: У нас нет своей студии, мы рисуем дома, на природе. Собираемся иногда в офисе одной фирмы, чтобы обсудить наши проблемы.
Фаро: Женщины-художницы в Афганистане редкость. Большая редкость. Когда я начинала рисовать, то даже отец меня осуждал. Мы с моей младшей сестрой, которая тоже рисует, прятались от него, но все равно рисовали. Теперь все хорошо, он уже не злится, не осуждает.
Адина: Краски, кисти, холсты и рамы у нас слишком дорогие. В городе есть два магазина, где их можно купить, но там все привозное, больших денег стоит. Если мы продаем одну из 30 картин, то это здорово. В Афганистане к художникам отношение не очень хорошее, не как в других странах.
У нас была всего одна выставка. Маленькая совсем. Но нам удалось продать несколько картин. Хотя покупают у нас нечасто — и в основном иностранцы, которые работают в Мазар-и-Шарифе. На продаже картин не разбогатеешь, и вообще, художнику за счет своего творчества не прожить. Мы рисуем, пишем в свое удовольствие.
О мужчинах и женщинах
Фаро: О замужестве еще не думала. Придет время.
Адина: Не думаю, что в Афганистане муж разрешит жене ходить по улицам с красками и рисовать на стенах домов. Но не все мужчины такие. Надеюсь, найдутся те, кто будет уважать наше творчество и не станут запрещать нам рисовать.
В нашей группе есть парни, они помогают нам, приносят краски, холсты. И можно сказать, что, благодаря им, мы создали многие наши картины и граффити. Но пока о замужестве я не думала. Мы чаще рисуем женщин. Сильных афганских женщин. И слабых. Им тяжело в нашем мире.
